Мост Верразано - Страница 46

— Амми, жрать охота до тошноты. Заедем куда перекусить?

В это время их верховный шеф, господин Клемент Гилберт, еще был в воздухе — где-то над прекрасным городом Филадельфией — и потому не мог активно участвовать в событиях. Он сидел в салоне-кабинете своего самолета (своего в буквальном смысле), один, и потому мог не заботиться о том, что написано у него на лице. Он снова был свиреп — как давеча в своем президентском кабинете, когда срывал галстук И бессмысленно катал и перекатывал в голове беседу с Президентом. В известном всему миру Овальном кабинете. Большая честь. Быть принятым Самим Президентом. «Вот дерьмо, — думал примерный американец, столп общества Клемент Гилберт. — Проклятое дерьмо, не система управления, а куча деталей, не соотносящихся друг с другом. Действительно, поговорили…»

Он вспоминал сахарную рожу Берри, советника Президента по промышленности, присутствовавшего при беседе. Сахарность эта была адресована, конечно же, не ему, а Хозяину. Боже, Иисус Спаситель, что же они бормотали! «Конечно же, конечно, я, — это Президент, — верю каждому вашему слову, Клем, как ни невероятно то, что вы рассказали. Да, да! Это невероятно, но гений американского народа всегда, всегда творил чудеса. Моя администрация готова помочь вам всячески, дорогой Клем, — да, конечно же, не только вам, но и всему народу Америки должно служить такое изобретение! ФБР уже получило — еще до вашей просьбы, мой дорогой друг, еще до вашей просьбы, — получило распоряжение о тщательном и незамедлительном расследовании гнусной диверсии на заводе корпорации „Дженерал карз“. Мне будут докладывать ежедневно, — здесь Президент постучал по ручке кресла. — Будет учреждена комиссия, каковая рассмотрит все документы, описывающие это выдающееся изобретение…»

Тут Президент сделал паузу, и вмешался Берри. Очень вовремя. И ласково сказал, что документы, конечно же, можно рассмотреть, господин президент, однако изобретатель… тайна изобретения… стоило бы обождать, пока уважаемый господин Гилберт, Клем, восстановит опытный образец, столь горестно утраченный. Он вообще настаивал бы на секретности — до надлежащей минуты, разумеется, — поскольку легко представить себе панику, могущую возникнуть в определенных кругах, когда слух о такой разработке, находящейся на попечении правительства, распространится в обществе!

"О, конечно же, — сказал Президент, — и это непременнейше надлежит иметь в виду! Мы подумаем, дорогой Клем, теперь мы проинформированы… Что-нибудь еще?..»

Прокатился, думал Си-Джи. А ведь некогда мне кататься, дела и так запущены за последние сутки.

И еще — Эйвон сбежал. Может быть, это и к лучшему, пришла в голову мысль, в сейчас же Клемент Гилберт понял, что подлым образом воспроизводит мысли Президента и Берри насчет взрыва: может, это и к лучшему, теперь и заботиться не о чем…

На подлете к Нью-Йорку он вызвал к себе Мабена и спросил: уверен ли тот, что Эйвона не похитили, что он сбежал? Мабен сказал, что в основном уверен, но собирается, если босс не возражает, сейчас же переброситься в Детройт и проверить все обстоятельства этого дела лично.

Умник в это время летел над Атлантикой и задремывал, приняв стаканчик виски. Очень неплохое виски подавали в этом самолете. И думал он, к собственному удивлению, только о том, нашла ли уже Нелл его записку, или еще нет.

Нелл записку еще не нашла и пребывала в ярости — и в уверенности, что этот мерзавец усатый, этот пьяница и бабник забрался куда-то с мелкой рыжей блядью. А троим парням нарочно приказали стеречь ее, Нелл, чтобы она чего не разведал — и вообще их не накрыла.

Лойер, видимо, чуял неладное: еды не просил, лежал в столовой, у всех на дороге, чтобы все ходили мимо него, а морду положил на вытянутые лапы. Нелл, проходя на кухню, пнула его, потому что цвет его шкуры напомнил ей о волосах Амалии.

Сама же неласково поминаемая Амалия проехала в ближайшую пиццерию, и они с Джоном умяли по большому ломтю сомнительной детройтской пиццы, напились наконец-то кофе и отправились в заводоуправление. Знакомиться с агентом Родригесом.

Она еще не знала, что Рональда Басса тоже никак не могут найти, то есть что исчезли оба носителя информации. Объективно говоря, она слишком мало знала о подоплеке событий, а о том, что господин Эйвон изобрел нечто выдающееся, лишь догадывалась, и то смутно. Но она была умненькая девушка — не устаю это повторять — и после взрыва поняла главное: изобретение кому-то встало поперек глотки. Она даже представляла примерно, кому; визит президента компании «Эксон» господина Бу-бу-бу навел ее на мысль о нефтяниках, хотя она и не понимала, с какой это стати новая модель авто вызывает неудовольствие у людей, торгующих горючкой, да еще такое, что стирают с лица земли целый цех вместе со всем содержимым. Ничего не понимаю, думала она, но твердо при этом знала, что всеми своими силенками постарается Эйвона защитить, и не потому только, что она в него влюблена… не влюблена, пожалуй, что-то здесь другое… Потому, что он — прав, он правильный человек. «А может, и влюблена», — подумала Амалия и принялась инструктировать Джона:

— Первое — ты знать не знаешь, что я разыскивала в Метро. Ты — нянька, и только. Почему мне понадобилась нянька, ты без понятия. Может быть, из-за взрыва. Кого мы охраняем в Хоуэлле… — ну, имя ты знаешь, и что он работает на нашу фирму, знаешь тоже. Где он — также не имеешь ни малейшего представления; когда мы уезжали, играл в шахматы. Все понятно?

— Хм, Амми… Так это ж чистая правда. А если всерьез — кого мы искали? Господина Эйвона, что ли?